- Да…
Осторожно кладу ладонь здоровой руки на её шею, притягиваю, двигаться тяжко, конечно, резко все тело заболело, но такие движения все равно в радость.
- Я тебя люблю, очень, малыш, прости меня.
- Я прощу. Только мне было очень страшно.
- Сэл…
- Мне Да Винчи сказал не смотри, а там… там парень на носилках, я думала ты, у него … у него нога, и кость прямо торчит… мне так страшно стало! А потом я тебя увидела, а ты весь в крови…
- Просто бровь, там сосуды, всегда кровит.
- Я понимаю. Но…
- Малыш, я постараюсь больше так тебя не пугать. Ты мне веришь?
- Ты… ты бросишь мотоциклы?
- Я… я что-нибудь придумаю, ладно?
- Ладно.
Она прижимается, укладываясь мне на грудь, больно, дышать тяжело, но я не могу сказать ей, чтобы отодвинулась. Потому что я кайфую.
Я счастлив, потому что у меня есть она.
Прикольно, что я сейчас вспоминаю тот вечер в парке. Если бы у меня наушник не вывалился? Если бы я не услышал её крик? Или забил бы на всё и решил, что проблемы какой-то орущей девицы – не мои проблемы?
Встретились бы мы? Нет, в школе бы, конечно, встретились, но…
Я ведь мог и не обратить внимания?
На такую сладкую малышку…
- Ох, Стас, прости пожалуйста, тебе больно?
- Нормально мне, продолжай. Мне так хорошо. С тобой я быстрее поправлюсь.
- Надо твоих родителей позвать, неудобно…
- Ничего, подождут. Ты… ты еще не сделала самого главного.
- Чего?
- Как же? Поцелуй принцессы, чтобы меня вернуть к жизни. Это обязательно.
- В сказках обычно принцессу целуют, чтобы к жизни вернуть.
- Не те сказки ты читаешь. Ну или… если хочешь, то принцессой буду я.
Мы смеемся, а потом целуемся. Долго. Мне капец как неудобно, больно, но при этом настолько оглушительно хорошо, что я зарываюсь в эти ощущения как в теплое одеяло.
- Так, дети! – шум двери застает врасплох, - надо совесть иметь. Родители уже извелись. Виктор, Алла, заходите!
- Сынок!
Мать заплаканная, сразу выглядит на свой возраст. Но ей в этот момент, кажется, пофигу. Бросается ко мне, Сэл тут же встает, уступая место.
- Мам, все нормально…
Она так горько плачет. Чёрт, мне её дико жалко потому что я понимаю – у неё ведь реально никого, кроме меня. И если бы я… то…
- Мам, не плачь, не надо, все хорошо со мной.
- Я говорила… говорила…
- Алла, ладно тебе, не причитай, - отец подходит, - ну, бывает.
- Это ты во всем виноват! – маман в своем репертуаре, мгновенно входит в образ, - ты потакал этим его жутким желаниям! Мотоциклы! Это же…
- Спокойно, Алла, ты сама врач, знаешь, что нельзя при пациентах, - вмешивает Товий, потому что батя не знает что и сказать.
- Прости, сынок, я не буду, я…
- Мам, ты, главное, не волнуйся, все будет хорошо, обещаю. Ты себя береги, тебе еще внуков воспитывать. – закусываю губу, чтобы не ржать, потому что маман мгновенно выключает истерику и включает шок.
- Каких внуков? Селена? Я чего-то не знаю?
- Мам! Ну всё ты знаешь, я же говорю – в перспективе! В будущем! Но думать о здоровье надо начинать сейчас!
- Внуков! Потерпите с внуками! Я, может, сама еще… Вон, папаша твой, в ожидании младенца, а я чем хуже?
- Ты лучше, мам. Ты у меня вообще, самая лучшая! Самая красивая, самая умная, самая-самая.
- Вот так! – мать победно смотрит на отца, - понял?
- Да я всегда это понимал, Алл. Ты действительно лучшая. Ну, просто…
- Не всем дано оценить! – отвечает мать с достоинством, и возвращает взгляд на меня, - сынок, ты голодный? Что-то хочешь? Фрукты? Сок? Водички?
- Ничего не хочу.
- Ему отдыхать пора, так что… Провожающие выходят из вагонов, - это берет слово громогласный дядя Товий. – Следующая остановка – будем посмотреть. Если все нормально, завтра выпишем и отправим домой долечиваться. Сиделок у вас дома много так что… всё, все… на выход.
- Товий Сергеевич, - подает голос моя Синеглазка. – А можно… еще одну минуточку?
- Тебе – можно, ты как анестезия сейчас. Остальные – за мной.
Все выходят, мы снова остаемся с Селеной, и я кайфую от того, что она не постеснялась и попросила дать нам еще время.
Но почему-то смотрит на меня кровожадно.
- Что? Малыш?
- Знаешь… вот дать бы тебе хорошенько!
- За что?
- За вранье! Ты обещал мне, что не поедешь, а сам… А что, если я тебя обману?
- Как?
- Не знаю… пойду снова с каким-нибудь Яриком в театр…
- С каким… Яриком? – смотрю на неё, лыблюсь как идиот… Ярик…какой-то…
- Видишь! Ты даже не помнишь, к кому меня приревновал!
Чёрт, вспоминаю смутно, фото… да… Селена целуется с каким-то задротом… и я реал ревновал. Дико. Собственно, ведь и из-за этого тоже я на неё тогда сорвался! Это стало последней каплей!
И вот прошло какое-то время, и я уже даже не помню!
- Сэл… прости, пожалуйста, я… я был таким…
- Я хочу, чтобы мы говорили друг другу правду, слышишь? Всегда! Если… если тебе нужны гонки – говори мне это. Объясняй. Доказывай. Только не ври.
- Я не буду. Я… иди сюда, поближе, маленькая…
Она снова садится на кровать, наклоняется.
- Я слишком сильно тебя люблю
- А я тебя. Сильно.
А потом я её целую. Нежно… осторожно… она у меня такая хрупкая, такая ранимая. Мне нужно быть очень, очень аккуратным, хотя иногда готов сорваться с катушек, предохранители перегорают. Хочу все, по-взрослому хочу! Очень…
Селена уходит только через десять минут. Я после того как она закрывает дверь откидываюсь на подушки и считаю.
Апрель. Май. Июнь. Три гребанных месяца, а потом…
Прощай школа.
Здравствуй, взрослая жизнь.
Здравствуй, моя прекрасная Селена!
Глава 60. Эпилог 1
Эпилог. Селена
Выпускной бал!
Какая девчонка не мечтает, чтобы он был как сказка? Ты – прекрасная принцесса, рядом – принц! И мне хотелось, чтобы всё было именно так.
Год назад я и подумать не могла, что мои мечты могут исполниться. Что рядом окажется именно мой принц, мой любимый…
Может быть это глупо и немного наивно, но я реально ощущаю себя принцессой рядом с ним.
Он… он мой настоящий. Он тот, от которого мурашки по коже, бабочки в животе, от которого поджимаются пальчики на ногах – да, да и все остальные миллионы клише из всех известных любовных историй! Он мой Ромео. Только в нашей истории, к счастью, счастливый финал.
Мы всё-таки оказались немного умнее средневековых влюбленных.
Ну или… наши родители оказались умнее?
Да, мать Стаса в своё время поступила подло. Но она в итоге за свою подлость и поплатилась. Я знаю, что она встречалась с моей мамой. Прощения просила.
Как раз после того, как Стас попал в аварию на гонке.
Мама выслушала. Сказала, что прошлое не стоит ворошить. Но предупредила, что если Алла Олеговна попытается помешать моим отношениям со Стасом… На что маман Коршуна тут же заявила, что только «за» наши отношения, и очень рада, что мы вместе.
Стас сказал, что это просто потому, что она на самом деле его любит, и хочет, чтобы он был счастлив.
- Я объяснил, что счастлив буду только с тобой.
- А я с тобой…
- Значит, всё хорошо?
- Да. Почти…
- Не понял? – он вопросительно поднял бровь, а я многозначительно посмотрела на повязку у него на плече.
- Малыш, я обещаю… Только шоу. Максимум безопасности.
- Ты… ты же понимаешь, что если что-то случится…
Я не могу сказать это вслух, потому что в горле ком. Но я знаю, что он понимает, о чем я. Я не смогу без него. Просто не смогу.
Его объятия как всегда теплые, крепкие, нежные сначала, потом обжигающие, неистовые, сплетающие наши тела в одно.
- Я люблю тебя, маленькая моя, Синеглазка моя, родная, единственная, слышишь? Люблю. И… я всегда буду с тобой, верь мне!
И я верю. Потому что знаю – он говорит правду.
Теперь и навсегда.
Выпускной бал.